лавным предметом исторической науки в России является прошлое родной страны, над которым работало и работает наибольшее число русских историков и на которое направлена, главным образом, деятельность разных учреждений, посвященных исторической науке (исторические кафедры в Академии Наук, в университетах и духовных академиях, ученые исторические общества, археографическая и архивные комиссии, исторические журналы и т. п.) (Русские исторические журналы и периодические сборники "Византийский Временник", "Историческая библиотека", "Исторический Вестник", "Историческое Обозрение", "Записки Одесского общества Истории и Древностей", "Русский Архив", "Русская Старина", "Сборник Московского Исторического Общества", "Чтения в Обществе истории и древностей российских", много статей по истории в "Журнале Министерства Народного Просвещения" и издания университетов. Из журналов главным образом посвящены всеобщей истории "Историческое обозрение", издаваемое Историческим обществом при Санкт-Петербургском университете и "Сборник Исторического Общества при Московском университете".) Очерк русской историографии выделен в особую статью, предпосланную истории России (см. выше страницы 430 - 440): здесь мы остановимся главным образом на разработке в России истории других народов или того, что у нас принято называть всеобщей историей. Занятия всеобщей историей у нас находятся, отчасти, в тесной связи с разными "филологиями", т. е. с изучением иностранных языков и литератур, мертвых и живых; к числу деятелей исторической науки необходимо отнести, поэтому, многих ориенталистов, классиков и славистов, поскольку они делали предметом своих занятий историю Востока, античного мира или славянских народов; о них, как и о тех государствоведах, юристах или экономистах, которые разрабатывают исторические темы, см. в соответствующих отделах. Кроме того, благодаря, главным образом, существованию в наших университетах особой кафедры всеобщей истории, история других народов разрабатывается у нас и вполне самостоятельно. До тридцатых годов XIX столетия всеобщая история находилась в России в очень жалком состоянии (см. XIII, 497 - 498). Лучшие времена начались для нашей науки с обновления наших университетов после устава 1835 г. Первыми настоящими профессорами всеобщей истории были КуторгаГ
, начавший свою преподавательскую деятельность в Петербургском университете в 1835 г., и Грановский 
, занимавший кафедру в Московском университете с 1839 по 1855 г. Куторгу справедливо называют первым русским ученым, посвятившим себя самостоятельной разработке всеобщей истории; Грановский первый внес в преподавание этой науки гуманитарную и общественную точку зрения, сумев тем самым заинтересовать всеобщей историей широкие круги общества, чему немало помогал его замечательный талант лектора. От Грановского и Куторги начинается у нас непрерывная традиция всеобщей истории в университетах. Куторга выдвигал на первый план греческую историю и побуждал своих учеников и вообще лиц, искавших ученых степеней, писать диссертации на темы, взятые из греческой истории (Бауер, Васильевский, Люперсольский , Ф.Ф. Соколов , Стасюлевич ); Грановский, сам более работавший в области средневековой истории, направлял в эту сторону и интересы своих учеников (Кудрявцев 
, Ешевский 
). Для занятий новой историей это время было крайне неблагоприятно; Грановский, например, не мог читать курса по истории реформации. Реакция конца сороковых и начала пятидесятых годов задержала развитие у нас и исторической науки. На дальнейшие ее успехи оказала влияние лишь посылка за границу (в начале шестидесятых годов) большого числа молодых людей для приготовления к профессорскому званию, а затем университетский устав 1863 г. С того времени подобные командировки вошли в обычай, что было очень полезно, в особенности для всеобщей истории. Сначала профессорские стипендиаты ездили почти исключительно в Германию, где главным образом "доучивались", слушая лекции и работая в семинариях; но с течением времени они стали отправляться и в другие страны - во Францию, в Англию, в Италию, в Испанию, в Швецию (не говоря о славянских землях, куда ездили и раньше), и уже для более самостоятельных работ в библиотеках и архивах. Последнее сделалось возможным благодаря лучшей научной подготовке, которую они получали теперь у себя дома. Устав 1863 г. много содействовал и улучшению исторического преподавания. При действии этого устава совершилось разделение историко-филологических факультетов на отделения, в числе которых образовано было и специально-историческое, и начали вводиться практические занятия по образцу немецких исторических семинарий. Устав 1884 г. уничтожил было специальные отделения историко-филологических факультетов, превратив последние в чисто классические школы; но такой порядок вещей просуществовал недолго, и исторические отделения снова существуют в наших университетах. Благодаря более живому общению с западной наукой и улучшению университетского преподавания, всеобщая история за последние десятилетия сделала у нас заметные успехи; чтобы убедиться в этом, стоит только сравнить магистерские и докторские диссертации по всеобщей истории дореформенного времени (хотя бы, например, обе диссертации Грановского) с теперешними. За последнее время не раз печатались, большей частью по инициативе самих факультетов, даже студенческие работы по истории (так называемые "медальные"), которые в былые времена могли бы сойти за магистерские диссертации. Из числа диссертаций на высшие ученые степени многие написаны на основании неизданных источников, хранящихся в заграничных архивах и библиотеках. Лучшим доказательством успехов, достигнутых русской наукой в этой области, может служить то обстоятельство, что труды русских историков переводятся иногда на языки тех стран, истории которых они посвящены. Тем не менее у нас все еще мало ученых сил на поприще всеобщей истории; это видно из затруднений, сопряженных с замещением вакантных кафедр. В отношении научного метода и руководящих философских и общественных идей историческая наука в России всегда, в большей или меньшей степени, отражала на себе главнейшие историологические направления и течения, возникавшие на Западе; но, в то же время, в ней чувствовались внутренние общественные настроения. Научное движение в области всеобщей истории началось у нас под влиянием Нибурова критицизма (Куторга) и французской и немецкой исторических школ первых десятилетий XIX века (Грановский). На занятиях историей славян, Византии, Западной Европы сказывалось влияние так называемых славянофильского и западнического направлений; в связи с их борьбой находится, например, деятельность Грановского. С другой стороны, новейшие культурное и экономическое направления в истории оказали большое влияние и на нашу историческую науку. В общем, можно сказать, что в области всеобщей истории русские ученые сравнительно мало занимались специально критикой источников и что в их трудах так называемая внешняя и прагматическая история все более и более отступает на задний план перед историей внутренних отношений. В частности, за последнее время исследование социальной (и экономической) истории даже стремится получить перевес над историей духовной культуры, хотя, конечно, последняя не может быть вытеснена из науки. Переходя к обзору русской литературы по всеобщей истории по главнейшим отделам, отсылаем за указаниями, касающимися Востока и Древнего мира, к востоковедению и классической филологии (Русские исторические исследования, посвященные древним Греции в Риму, перечислены в статьях об их истории (IX, 636 - 687, и XXVI, 756, 784, 787, 789) и начинаем прямо со средних веков, включая сюда и последние времена Римской империи. Начало изучения средних веков на Западе было положено в Московском университете Грановским ("Аббат Сугерий"), ближайшими последователями которого в этом отношении были Кудрявцев ("Судьба Италии от падения Западной Римской империи до восстановления ее Карлом" и неоконченная работа "Каролинги в Италии") и Ешевский ("Аполлинарий Сидоний" и прекрасный курс: "История переселения народов, меровинги и каролинги"). По средней же истории читал первоначально свои курсы в Москве и В.И. Герье 
, который завел по этому предмету и правильные практические занятия. Ученик его, П.Г. Виноградов 
, сделал предметом своих специальных занятий западно-европейский феодализм, взятый преимущественно с социально-экономической точки зрения. Его "Происхождение феодальных отношений в лангобардской Италии" и "Исследования по социальной истории Англии в средние века", равно как английская переработка этой книги ("Villainage in England") - вполне самостоятельные работы, созданные в архивах и книгохранилищах Италии и Англии. В Петербургском университете работы по средневековой истории зарождались главным образом под влиянием В.Г. Васильевского. Один из его учеников, Н.М. Бубнов , написал большой историко-критический труд: "Сборник писем Герберта, как исторический источник". И.М. Гревс 
предпринял ряд исследований в области истории землевладения в эпоху Римской империи. Средневековыми городами занимались А.Н. Смирнов ("Коммуна средневековой Франции"), Ф.Я. Фортинский ("Приморские вендские города и их влияние на образование ганзейского союза") и И.Н. Смирнов (труды по истории славянских городских общин в Далмации). Английскому крестьянскому движению XIV века посвятил большой труд Д.М. Петрушевский ("Восстание Уота Тайлера. Очерки из истории разложения феодального строя в Англии"). Общий очерк истории французских крестьян имеется в небольшой книжке Н.И. Кареева 
. Истории сословно-представительных учреждений на Западе касаются диссертация В.К. Пискорского 
("Кастильские кортесы в переходную эпоху от средних веков к новому времени") и книга Н.И. Кареева о польском сейме. Средневековой истории посвящена докторская диссертация М.М. Ковалевского 
: "Общественный строй Англии в конце средних веков" (ср. его же, "Английская пугачевщина" в "Русской Мысли" за 90-е годы). В области славистики социальной истории посвящена диссертация А.Н. Ясинского : "Падение земского строя в Чехии". Религиозные и церковные отношения средних веков тоже обращали на себя внимание наших историков: Г. Вызинский, "Папство и Священная Римская империя в XIV и XV веках"; Налимов , "Вопрос о панской власти на Констанцком соборе"; В.К. Надлер , "Причины и первые проявлении оппозиции католицизму в Чехии и Западной Европе в конце XIV и начале XV века"; Н.А. Осокин , "История альбигойцев" и "Первая инквизиция и завоевание Лангедока французами". Особенный интерес для русских исследователей представляют личность и учение Гуса, причем некоторые авторы старались поставить учение Гуса в связь с православием (Гильфердинг 
, в "Истории Чехии"; Новиков , "Гус и Лютер"; В.А. Бильбасов 
, "Чех Ян Гус из Гусинца"; И.С. Пальмов , "Вопрос о чаше в гуситском движении": "Памятники кирилло-мефодиевской старины в Чехии и Моравии"; "К вопросу о сношениях чехов-гуситов с восточной церковью в середине XV века"). Иная точка зрения - в работах С.А. Венгерова 
о гуситах и таборитах (в "Русской Мысли" и "Вестнике Европы" за 1881 - 82 г.). Обращает на себя внимание ряд больших статей В.И. Герье в "Вестнике Европы" за 90-е годы: "Средневековое мировоззрение", "Торжество теократического начала на Западе", "Франциск Ассизский" и "Катарина Сиенская". За самое последнее время в русской исторической литературе особенно посчастливилось папе Григорию VII, которому посвящены работы князя Е.Н. Трубецкого ("Религозно - общественный идеал западного христианства в XI веке") и А. Вязигина ("Очерки из истории папства в XI веке"). Отдельно стоят, кроме упомянутого труда Бубнова, сочинения В.А. Бильбасова ("Крестовый поход Фридриха II" и "Поповский король Генрих Распе"), В.К. Надлера ("Адальберт Бременский"), В.Э. Регеля ("Хроника Козьмы Пражского"), Ф.Я. Фортинского ("Титмар Мерзебургский и его хроника") и другие. Научное исследование византийской истории сделало важные успехи преимущественно за последнюю четверть века, причем первыми русским византинистом по всей справедливости следует считать скончавшегося в 1899 г. петербургского профессора средневековой истории В.Г. Васильевского, автора целого ряда работ по византийской истории, печатавшихся в "Журнале Министерства Народного Просвещения" (отдельно - неоконченное "Обозрение трудов по византийской истории"). Васильевский основал и специальный орган для этой области исторического знания "Византийский Временник", который и редактировал, вместе с одним из своих учеников, В.Е. Регелем. Другим видным русским византинистом является Ф.И. Успенский 
, занимающий в настоящее время должность директора Археологического института в Константинополе, специально основанного для византийских изучений. Ему принадлежит ряд статей в "Журнале Министерства Народного Просвещения" и книга "Очерки по истории византийской образованности". К числу русских византинистов относятся еще П.В. Безобразов ("Византийский писатель и государственный деятель Михаил Пселл"), Н.А. Скабаланович ("Византийская церковь и государство в XI веке"), Регель ("Analecta Byzantino - Russica", "Fontes rerum byzantinarum" и другие) и другие. Кроме того, некоторые ученые и раньше занимались византийским правом (см. VI, 270), а в области истории византийского искусства особенно важны труды Н.П. Кондакова 
. В деле изучения истории гуманизма русская наука выдвинула двух ученых, много работавших над итальянским ренессансом с культурной и литературной точек зрения, и притом по неизданным материалам. Александру Николаевичу Веселовскому 
принадлежат "Вилла Альберти", "Боккаччо" и множество более мелких работ. Недавно (1899) скончавшийся московский профессор М.С. Корекин кроме целого ряда статей, отчасти собранных в одну книжку ("Очерки итальянского Возрождения"), оставил капитальный труд: "Ранний итальянский гуманизм и его историография". Тем же периодом итальянской истории занимались Н.А. Осокин ("Савонарола и Флоренция". "Аттендоло Сфорца и королева Иоанна", "Неаполитанские государи XIV века"), А.С. Алексеев ("Макиавелли, как политический мыслитель"), Садов ("Виссарион Никейский"), В.К. Пискорский ("Франческо Феруччи и его время"). Над историей реформации XVI века и реформационной эпохи вообще наиболее трудились: И.В. Лучицкий 
("Феодальная аристократии и кальвинисты во Франции", "Католическая лига и кальвинисты во Франции"), Н.Н. Любович 
("История реформации в Польше", "Начало католической реакции и упадок реформации в Польше", "Марникс де Сент-Альдегонд"), Р.Ю. Виппер ("Церковь и государство в Женеве в эпоху Кальвина"). Все трое много работали в заграничных архивах. Менее важны сочинения Клячина ("Политические собрания и политическая организация кальвинистов во Франции в XVI веке") и С.Ф. Фортунатова ("Представитель индепендентов Генри Вер"). Этот отдел западноевропейской истории привлекал к себе внимание и профессоров духовных академий, из числа которых всего более заслуживают внимания труды Будрина ("Антитринитарии XVI века"), П.Н. Жуковича ("Кардинал Гозий и польская церковь его времени") и В. Соколова ("Реформация в Англии"). К реформационному же периоду относятся и обе диссертации Г.В. Форстена , представляющие собой результат изысканий в заграничных архивах ("Борьба из-за господства над Балтийским морем в XV и XVI веках" и "Балтийский вопрос в XVII и XVIII столетиях"). По истории XVII и XVIII веков на Западе имеются работы Вызинского ("Англия в XVIII веке"), В.И. Герье ("Лейбниц и его век", сборник писем Лейбница), А.С. Трачевского ("Германия накануне революции", "Союз князей и немецкая политика Екатерины II, Фридриха II и Иосифа II"), П. Соколова ("Церковная реформа императора Иосифа II"). Особенное внимание русских историков обратила на себя Франция, в особенности революция 1789 г., долго бывшая своего рода запретным плодом. Начало изучения истории французской революции в наших университетах положил своими специальными курсами В.И. Герье, написавший об этом предмете несколько небольших работ ("L'abbe de Mably", "Понятие о народе у Руссо", "Понятие о власти и народе по наказам 1789 г.", "Республика или монархия установится во Франции", ряд статей о Тэне). Первым по времени самостоятельным трудом, написанным по архивным источникам, является диссертация Н.И. Кареева: "Крестьяне и крестьянский вопрос во Франции в последней четверти XVIII века" (есть французский перевод). Особенное развитие изучение у нас французской революции получило в последнее время. Ей посвятил свой четырехтомный труд: "Происхождение современной демократии" М.М. Ковалевский. Одновременно И.В. Лучицкий предпринял большое исследование по истории крестьянского землевладения и распродажи национальных имуществ во Франции в эпоху революции, для чего совершил несколько поездок во Францию, где занимался в провинциальных архивах; пока им в отдельных статьях и брошюрах на русском и французском языках обнародованы лишь некоторые результаты его изысканий. В настоящее время в "Журнале Министерства Народного Просвещения" печатаются две работы, основанные на архивных материалах: П.Н. Ардашева 
("Провинциальная администрация во Франции в последнюю пору старого порядка") и А.М. Ону ("Наказы третьего сословия во Франции в 1789 г."). В. Хорошун только что выпустил в свет первый том большого исследования: "Дворянские наказы во Франции в 1789 г.". К этой же эпохе имеют отношение труды Г.Е. Афанасьева ("Министерская деятельность Тюрго", "Условия хлебной торговли во Франции в XVIII веке"), И.И. Иванова ("Французский театр и философия XVIII века"), Алексеева ("Этюды о Руссо"). Для истории XIX века в русской литературе сделано сравнительно мало, если не считать издания архивных источников (Ф.Ф. Мартенса и в "Сборнике Русского Исторического Общества") под редакцией А.С. Трачевского и Н.К. Шильдера ), а также сочинений по дипломатической (С.М. Соловьева 
, В.К. Надлера, С.С. Татищева и других) и военной истории, имеющих большее или меньшее отношение к истории Р. Общими трудами по истории XIX века (кроме переводных, которых много) являются книги бывшего профессора Педагогического института Лоренца , учебник Григоровича и IV и V тома "Истории Западной Европы в новое время" Кареева, да очень общий очерк Осокина: "Политические движения в Европе в первой половине нашего века". Из числа отдельных работ более замечательны: В. Даневский , "Системы политического равновесия и легитимизма и начало национальности в их взаимной связи"; Надлер, "Меттерних и европейская реакция"; А. Шахов , "Французская литература в первые годы XIX века" и "Очерки литературного движения в первую половину XIX века"; И. Янжул 
, "Английская свободная торговля"; М. Туган-Барановский 
, "Промышленные кризисы в современной Англии"; С. Фортунатов, "История политических учений в Соединенных Штатах"; А. Градовский 
, "Германская конституция"; А. Трачевский, "Объединение Германии"; А. Назимов , "Реакция в Пруссии"; Н. Молчановский , "Цеховая система в Пруссии и реформа цехов при Штейне и Гарденберге"; Ю. Самарин 
, "Уничтожение крепостного права в Пруссии"; Н. Попов , "История вольного города Кракова"; Первольф , "Славянское движение в Австрии в 1800 - 1848 гг."; П. Кулаковский , "Иллиризм"; Б. Чичерин , "История политических учении"; Щеглов, "История социальных учений". Самостоятельные занятия польской историей ведут свое начало с 60-х годов. Ввиду той связи, которая существует между историей русской и польской, к разработке последней особенно стремился приохотить своих учеников в Москве С.М. Соловьев, который сам написал "Историю падения Польши". Так возникли, между прочим, "Борьба за польский престол в 1733 г." В.И. Герье и "Польское бескоролевье по смерти Ягеллонов" А.С. Трачевского. К числу историков, занимавшихся Польшей, нужно отнести и Д.И. Иловайского 
("Гродненский сейм 1793 г."). Тесная связь между русской и польской историей направила в ту же область и Н.И. Костомарова 
("Последние годы Речи Посполитой"), а также М.Ф. де-Пуле ("Станислав-Август Понятовский и Литва в 1794 - 95 годах") и Ф.М. Уманца ("Два года после Ягеллонов"). Более с точки зрении "всеобщих" историков занимались Польшей Н.Н. Любович, автор названых трудов по истории польской реформации, Н.И. Кареев ("Реформационное движение и католическая реакция в Польше", "Очерк польского сейма", "Польские реформы XVIII века", "Падение Польши в исторической литературе"; три последние сочинения есть в польском переводе), П.Я. Жукович ("Гозий") и В.А. Мякотин 
("Крестьянский вопрос в Польше в эпоху ее разделов"). Наибольшее количество русских трудов по польской истории посвящено, таким образом, новому времени; средневековая история Польши почти совсем не разрабатывалась у нас (кроме работ Линниченко , Филевича , Павлова, Тихомирова, Любавского и т. п., относящихся более к русской истории, как и "Люблинская уния" Кояловича 
). По истории польской литературы на русском языке имеется труд В.Д. Спасовича 
. Особый отдел историографии представляет собой философия истории. Интерес к этой отрасли знания появился у нас впервые в эпоху усиленных занятий философией (особенно системой Гегеля) и спора между западниками и славянофилами в исходе первой половины XIX века. Новую эпоху в истории этого интереса представляют собой шестидесятые года, когда особенно сильное впечатление на русское общество оказала "История цивилизации в Англии" Бокля. С семидесятых годов историко - философские вопросы начинают все более и более получать социологическую постановку (см. ниже, Социология, где указана и соответствующая литература). Отметим здесь только два наиболее важных историко-философских труда славянофильского лагеря: Хомяков 
, "Записки по всемирной истории" и Данилевский , "Россия и Европа" (последняя книга вызвала большую полемику). Диссертации на ученые степени по философии истории писались М.М. Стасюлевичем ("Опыт исторического обзора главных систем философии истории") и Н.И. Кареевым ("Основные вопросы философии истории"). Историческая методология разрабатывалась у нас сравнительно мало (см. XIII, 508). Историографическая литература, посвященная всеобщей истории, представлена следующими сочинениями: Герье, "Очерк развития исторической науки"; Петров, "Новейшая национальная историография в Германии, Англии и Франции"; Виноградов, "Очерки западноевропейской историографии" (в "Журнале Министерства Народного Просвещения" за восьмидесятые годы); Тураев 
, "Очерк истории изучения финикийской древности" (в "Историческом Обозрении"), "Новейшие успехи и современное состояние египтологии" (там же); Покровский, "Новые явления в области разработки греческой истории" (там же); Герье, "Вступление археологии в круг римской историографии" (в "Сборнике Московского Исторического Общества"); Васильевский, "Обозрение трудов по византийской истории"; Бузескул 
, "Обзор немецкой литературы по истории средних веков"; Осокин, "Историография средних веков"; Вязигин, "Личность и значение Григория VII в исторической литературе" (в "Историческом Обозрении"); Ламанский 
, "Об историческом изучении греко-славянского мира в Европе"; Корелин 
, "Итальянский гуманизм и его историография"; Кареев, "Вопрос о религиозной реформации XVI века в исторической литературе", "Падение Польши в исторической литературе", "Новейшие работы по истории французской революции" (в "Историческом Обозрении"), а также небольшие историографические очерки в "Истории Западной Европы" и обзор исторической литературы в "Программах чтения для самообразования"; Павинский , "Обзор современного состояния польской историографии" (в "Историческом Обозрении"); Пташицкий , "Новейшие польские сочинения по польской истории XVIII века" (ib.). Историографические обзоры можно найти и во многих специальных трудах (например, очерк историографии феодализма - в книге Виноградова о лангобардском феодализме, очерк разработки истории крестьян на Западе - в сочинениях В.И. Семевского 
о русских крестьянах при Екатерине II 
и т. п.). Существуют, наконец, статьи об отдельных историках (Бестужева-Рюмина 
об Ешевском, Бузескула о Зибеле и Ранке, Виноградова о Ранке, Фюстель де Куланже, Грановском, Герье о Тэне, Мишле, Кудрявцеве, Соловьеве, Грановского о Нибуре, Кареева о Грановском и т. п.). Обширных трудов, обнимающих историю всего человечества, кроме переводных, у нас нет; университетские курсы издаются редко (Петров, "Лекции по всемирной истории"; Трачевский, "Учебник истории"; С.М. Соловьев, "Курс новой истории"; Осокин, "История средних веков"; Бауер, "Лекции по новой истории"; Кареев, "История Западной Европы в новое время"). Имеются собрания сочинений Грановского, Кудрявцева, Ешевского, Куторги, Петрова и других. Лучшие школьные руководства, обнимающие всю историю, написаны Щульгиным (устарело) и профессором Виноградовым. Как пособия, важны хрестоматии Стасюлевича (средние века), Виноградова (средние века), Гуревича (новая история). Переводная литература по всеобщей истории у нас весьма обширна, и едва ли найдется какая-либо другая литература, которая обладала бы такой массой переводов иностранных исторических книг. Н. Кареев.
