етербургский период выступает с целым рядом новых принципов гражданского права, появление которых обусловливается, прежде всего, коренными изменениями в строе государственной службы и землевладения, установлением сословного начала, проникнутого крепостными тенденциями, изменением и развитием форм промышленности, постепенным освобождением частной жизни от государственной опеки, с одной стороны, и возрастающей заботой законодательства о некоторых сторонах гражданско-правовой жизни - с другой. Формы обладания. Образовавшаяся в XVII веке два направления, стремившиеся каждое подчинить своему исключительному влиянию развитие поземельного обладания: государственное и частновладельческое - вступают между собой в резкую борьбу в XVIII столетии под влиянием политических, финансовых, военных и экономических условий. Указ об единонаследии 1714 г. окончательно уравнивает поместья и вотчины, утверждая их наследственность в определенных родах и исключая доступ к однажды розданным поместьям новых служилых людей. С другой стороны, он удерживает обязанность государственной службы, уже не только военной, но и гражданской, для всех дворян, независимо от того, владеют они или нет поместьями и отчинами. Предписывая оставлять недвижимые имения только одному наследнику, ПетрП
делает это в интересах побуждения обезземеленных дворян к службе. За этой общей мерой следует ряд других, имеющих целью распространять права государства на отдельные объекты частного земельного обладания. В начале XVIII века издается ряд указов, ограничивающих для помещиков и вотчинников право пользования лесами, применительно к нуждам кораблестроения. Ограничения касались не только рубки леса, но и пользования им в других отношениях, например как выгоном. Помещики принуждались к искусственному деревонасаждению (посев дубовых рощ). Правительство переживает свое право въезда в частные леса и предоставления его другим лицам, существовавшее еще в Московском государстве. Кроме установления особых заповедных лесов, Петр дает право соответствующим ведомствам рубить лес для их нужд везде, где они найдут подходящий, не различая частных и казенных имений. Ввиду дороговизны дров в Петербурге Петр в 1719 г. разрешает свободную рубку дров около Петербурга в частных владениях. Ограничиваются права частных владельцев на недра земли: каждому предоставляется право искать руду как на казенных (свободных), так и на частных землях; при нахождении частные земли могли быть экспроприированы в интересах рудопромышленника. Ограничениям подвергаются, далее, ловля жемчуга, пользование разного рода угодьями (в частности - рыбной ловлей), постройка мельниц и постоялых дворов, охота и т. д. Большая часть подобных мер не имели серьезного успеха, но, вместе с конфискациями, с постоянным отнятием у служилых людей их владений за проступки по службе или для казенных надобностей, они приучили население к мысли о возможности всякого рода нарушений частной собственности. "Правосознание" XVIII века в этом отношении является очень смутным. В разных ходатайствах о льготах, например в наказах депутатам Екатерининской комиссии, постоянно встречаются просьбы об отобрании земель для расширения дворов, о закрытии фабрик и заводов, истребляющих лес и потому поднимающих на него цену, об обязательстве покупать лес не в окрестностях городов, а в других более отдаленных пунктах и т. д. Несмотря на это, XVIII век должен быть признан создателем современного понятия о частной собственности как основной форме обладания. Необходимое, в видах увеличения государственных доходов, правильное ведение земледельческого хозяйства, под руководством помещиков - этих "ста тысяч даровых полицмейстеров", - требовало установления более постоянных и определенных их отношений к земле, к правительству, к соседям, т. е. юридической организации землевладения, совершенно парализуемой теми попытками вмешательства, которые предпринимал Петр. При Анне Иоанновне 
отменяется указ об единонаследии; Екатерина II 
предоставляет охранение лесов самим помещикам, уничтожает свободную рубку деревьев под Петербургом и восстанавливает право помещиков на недра земли. Неурядица в пограничных отношениях помещиков между собой с казной вызывает несравненно лучшую, чем в XVII веке, организацию государственного межевания. Заботы правительства о путях сообщения, в связи с межеванием, содействуют разграничению частного обладания от общего, установлением больших и малых публичных дорог, частных дорожных и легальных сервитутов, бечевников и т. д. Освобождение дворян от службы окончательно укрепляет понятие частной собственности, или, вернее, пока еще сословного "недвижимого населенного имения", рядом с которым существует свободная городская собственность на дворы, а также некоторые виды условных владений (поземельные наделы мелких служилых людей, государственных крестьян, казаков, солдат и инородцев). Тогда же устанавливается и современное деление недвижимых имуществ на родовые и благоприобретенные, являющиеся компромиссом между старой связанностью имуществ и потребностями свободного оборота. Особые формы землевладения создаются на пустых землях Малороссии и Новороссии и переходят к нам вместе с землями, приобретенными от Польши (см. Чиншевое право). Не заинтересованное больше в правильном переходе из рук в руки недвижимых имуществ, ставшем делом частного соглашения, государство устраняет прежнее значение справки имения за приобретателем и ограничивается формальной поверкой актов приобретения и сбором крепостных пошлин. Акты на имения составлялись на местах, а записка их и поверка принадлежала вотчинной коллегии. С 1714 г. к местным крепостным делам было приурочено и взыскание пошлин. Таким образом процесс совершения актов и их поверки отделился от процесса их укрепления; стороны, опасаясь хлопот и расходов, стараются избежать последнего акта или пользуются им ради противоправных целей. По словам одного из наказов Екатерининской комиссии, "иное лицо, зная, что данное имение уже продано, входит в сделку с продавцом, совершает вторую купчую и немедленно отправляется записать ее в книгу вотчинной коллегии; первый же покупщик, не зная об этом за дальностью своего жительства от Москвы, представляет купчую к явке уже после той записки и, согласно правилам уложения, то имущество справляется не за ним, а за тем, кто предъявил купчую ранее" (Пахман ). Другие слабые стороны организации обладания недвижимостью тоже выясняются из Наказов. Недостает, прежде всего, правильной защиты владения. Указы первой половины века борются с нарушителями чужого обладания и запрещают всякое самоуправство, но не отделяют защиты владения от защиты собственности. Наказы богаты подробностями о насилиях и захватах, чинимых сильными людьми по отношению к землям более слабых и мелких помещиков. Лишь со второй половины века поссесорная защита отделяется от петиторной, но последовательного и детального развития института владения русское законодательство не дает даже и в современных гражданских законах. Крайняя чересполосность, происходящая от дробления имуществ при наследовании, отсутствии системы сервитутов, особенно дорожных, недостаточное отделение индивидуального обладания от общего по отношению к лесам, водам и недрам земли, содействуют неясности вещных прав на землю. Давность, вместо того чтобы служить к укреплению обладания, является новым стимулом к захватам, сравнительно легким при неустроенной системе приобретения собственности. Область гражданского оборота в XVIII столетии, как и в Московском государстве, меньше других интересовала законодательство, но и в ней можно проследить те же два основных течения, которые характеризуют развитие форм обладания. Первое стремится поставить под строгий надзор закона частную волю, проявляющуюся в юридических сделках, направляя ее к интересам государственной казны и препятствуя достижению целей, которые шли бы вразрез с мероприятиями правительства по отношению к имуществам частных лиц. Отсюда крайнее стеснение гражданского оборота в отношении лиц, предметов и форм. В половине века было издано распоряжение, ограничивавшее обязательственные права всех провинциальных, уездных и городских администраторов в области сделок, совершаемых ими в местах их службы; они имели право лишь покупать дома для жительства, а не для иных, промышленных или спекулятивных, целей. Требование наличности в обязательстве, кроме свободной воли, еще "побудительной причины", переходило в XVIII столетии в требование указания в сделке мотивов ее совершения. Злоупотребления, связанные с таким требованием, еще в 1729 г. побудили к его отмене. Главным общим стеснением оборота было требование крепостного порядка совершения всякого рода актов, установленное Петром I в фискальных целях, - требование, исполнение которого вело к целому ряду формальностей, часто превосходивших цену сделки или налагавших на контрагентов несоответствующие этой цене жертвы. Все эти ограничения вызывали со стороны частных лиц противодействие, выражавшееся во всевозможных обходах законных предписаний и парализовались мерами самого правительства, стремившегося к развитию торговли и промышленности. По воинскому уставу, например, к числу письменных доказательств отнесены были (с силой половинного доказательства) и домашние акты - купеческие книги и письма, духовные завещания и договоры; военные люди могли, поэтому, не совершать некоторых актов у крепостных дел. Регламентом главному магистру Петр I установил во всех больших городах институт маклеров, на обязанности которых лежало участие во всех торговых договорах; их журналы имели значение, равное судебным протоколам. В 1729 - 31 годы было разрешено составлять на дому духовные завещания и приданные росписи. Устав о векселях 1729 г. дозволил писание векселей в домах и даже без свидетелей, чем были в значительной степени вытеснены из оборота крепостные заемные письма без заклада и залога. При Екатерине II и в области обязательного права заметен явный поворот к освобождению частных сделок от старого стеснительного правительственного контроля. Совершение крепостных актов осталось обязательным лишь для оборота недвижимостей; для прочих актов созданы нотариальный (маклерский) и явочный порядки, отличающиеся от теперешних лишь большими формальностями; некоторые явочные акты (духовные завещания, верующие письма, отпускные и др.) должны были обязательно являться в местах, ведавших крепостные дела. Признав необходимость отделения сфер частной и государственной деятельности, законодательство не нашло возможным взять в свои руки иного рода надзор за оборотом - выработку юридических форм его, дополняющих частную волю или направляющих ее согласно требованиям общего блага и интересам третьих лиц. В течение XVIII и в первой половине XIX века тщетно было бы искать в русском праве разработанной системы отдельных обязательств с точным распределением между контрагентами субъективных прав и обязанностей. Были приняты только отдельные меры относительно ответственности по закладным, продажи заложенных имуществ, найма имуществ и личного, отдачи на сохранение. Гражданский оборот не был обширен и с трудом отливался в новые гражданско-правовые формы, о чем можно судить по двум примерам. Стремясь регулировать залоговые отношения, законодательство в 1737 г. уничтожает старое правило об обращении закладной в купчую при неуплате долга и заменяет этот порядок публичными торгами, с целым рядом предварительных мер. В 1744 г. пришлось, однако, восстановить старое правило об обращении закладной в купчую, ибо публичные торги оказались еще менее пригодными. Только банкротский устав 1800 г. установил новый порядок окончательно. Введение векселей, обеспечивавших и в то же время облегчавших оборот, долго не прививались к русской жизни. Строгость взыскания, дававшая векселю предпочтение перед долгами, обеспеченными залогом, нарушала права залогопринимателей, и дворяне просят Екатерининскую комиссию об изменении этого порядка; в ту же комиссию поступило ходатайство купцов, жаловавшихся, что выдача векселей без обеспечения имуществом и явки векселей в городские управления для наложения запрещений на имущества ведет к массе злоупотреблений. Оборот мог двигаться в форме тяжелого реального кредита, но не личного, даже для купцов. В области семейного права петербургский период продолжает заботиться о правильных формах заключения брака. Петр борется с принуждением ко вступлению в брак, отменяет обязательную силу обручения, лишает юридического значения брачные неустойки (заряды), разрешает смешанные браки, устанавливает некоторые другие формальности, но в то же время пользуется брачным законодательством для политических целей (запрещение брака "дуракам" и неграмотным дворянам). Меньше всего обращалось внимания на наличные имущественные отношения супругов. В конце века первые были определены в уставе благочиния моральными сентенциями, вошедшими в современные законы гражданские. Форма имущественных отношений оставалась неопределенной: рядом с указами, устанавливавшими полную дееспособность жен в распоряжении своим личным и приданым имуществом, идет практика, не разрешавшая женам без дозволения мужей писать купчие и закладные, а также договоры о приданом (рядные записи), писавшиеся на имя мужа и как бы передававшие имущество жены в его собственность. И в самом законодательстве не раз высказывалась мысль об общности имуществ у супругов (признание недействительными купчих и закладных между супругами в 1780 г. и др.). Закон о раздельности имуществ, действующий теперь, создался случайным образом и не может считаться продуктом исторического развития. Столь же неопределенны личные и имущественные отношения родителей и детей. И по отношению к детям устав благочиния довольствуется нравственными сентенциями вместо точного определения прав отца и их ограничений, а учебники гражданского права конца века определяют эти отношения положениями катехизиса. Имущественная самостоятельность была признана за "отдельными" детьми, но понятие последних и их отличия от неотделенных не были точно установлены, и эта неясность перешла в современное право. Большим прогрессом должна быть признана организация опеки (при Екатерине II), до тех пор почти нетронутой законодательством. Наследственное право стоит в тесной связи, с одной стороны, с новыми законами о формах обладания, с другой - с старыми порядками перехода имуществ, обязанных государевой службой. Современный русский порядок наследования стоит в тесной исторической связи с постановлениями XVIII века; ими объясняются его противоречия, несообразности и недостатки (см. ниже).
