Станкевич Николай Владимирович

Станкевич (Николай Владимирович) - глава знаменитого в истории новейшей русской литературы "кружка Станкевича". Родился в 1813 г. в с. Удеревке, Острогожского уезда, Воронежской губернии, в богатой помещичьей семье. Окончил курс на словесном факультете Московского университета. Время его студенчества (1831 - 1834) совпадает с переворотом во внутренней жизни Московского университета, когда с профессорской кафедры, вместо прежнего монотонного чтения старых тетрадок, послышалось живое слово, стремившееся удовлетворить нарождающимся потребностям жизни. Большая перемена происходила и в московском студенчестве: студент из бурша превращался в молодого человека, поглощенного высшими стремлениями. Прежние патриархальные нравы, когда московские студенты более всего занимались пьянством, буйством, задиранием прохожих, отходит в область преданий. Начинается образование среди московских студентов тесно сплоченных кружков, желающих выяснить себе вопросы нравственные, философские, политические. Студенчество нового типа сгруппировалось по преимуществу в двух кружках - Станкевича и Герцена . Оба кружка, хотя и одушевленные одним и тем же жаром высоких и чистых стремлений, почти не имели между собой общения и отчасти даже враждебно относились друг к другу. Они были представителями двух направлений. Кружок Станкевича интересовался по преимуществу вопросами отвлеченными - философией, эстетикой, литературой - и был равнодушен к вопросам политическим и социальным. Кружок Герцена, тоже много занимавшийся философией, отдавал свое внимание не столько литературе, сколько вопросам социального устройства. В состав кружка Станкевича, первоначально чисто студенческого, но продолжавшего жить в теснейшем духовном общении и после того, как члены его в 1834 - 1835 гг. оставили университет, входили: талантливый историк Сергей Строев , поэты Красов и Ключников, известный впоследствии попечитель кавказского округа Неверов , цвет сообщали кружку прежде всего сам Станкевич, затем Константин Аксаков и Белинский . Из не студентов весьма близок был к Станкевичу его земляк Кольцов , талант которого Станкевич первый оценил; он же издал первый сборник стихотворений Кольцова. Несколько позже к кружку теснейшим образом примыкают Михаил Бакунин , Катков , Василий Боткин и Грановский . Это были люди различных темпераментов и душевных организаций, но всех их соединяло обаяние необыкновенно светлой, истинно-идеальной личности главы кружка. Станкевич представляет собой чрезвычайно редкий пример литературного деятеля, не имеющего никакого значения в качестве писателя и тем не менее наложившего свою печать на целый период русской литературы. Станкевич - автор очень плохой quasi-исторической драмы ("Скопин-Шуйский"), слабой повести, двух-трех десятков стихотворений второстепенного значения и нескольких отрывков философского характера, довольно интересных, но найденных только после смерти Станкевича в бумагах его и напечатанных целых 20 лет спустя. Очень замечательна его переписка с друзьями, полная блестящих мыслей, метких определений и представляющая собой летопись его глубоко-искреннего стремления познать истину; но и эта переписка была собрана в одно целое только 20 лет после его смерти. Весь этот литературный багаж, вместе с переводами и перепиской, занял небольшой томик (М., 1857; 2-е изд., без переписки, М., 1890), и не в нем источник первостепенного значения Станкевича. Не обладая крупным литературным дарованием, он был очень талантливой личностью просто как человек. Одаренный тонким эстетическим чутьем, горячей любовью к искусству, большим и ясным умом, способным разбираться в самых отвлеченных вопросах и глубоко вникать в их сущность, Станкевич давал окружающим могущественные духовные импульсы и будил лучшие силы ума и чувства. Его живая, часто остроумная беседа была необыкновенно плодотворна. Всякому спору он умел сообщать высокое направление; все мелкое и недостойное как-то само собой отпадало в его присутствии. Станкевич представлял собой удивительно гармоническое сочетание нравственных и умственных достоинств. В идеализме Станкевича не было ничего напускного или искусственно приподнятого; идеализм органически проникал все его существо, он мог легко и свободно дышать только на горных высотах духа. Этот высокий душевный строй Станкевича и его кружка раньше всего сказался в восторженном понимании шеллингианства, принявшего в кружке Станкевича окраску скорее религиозного воззрения, чем сухой схемы, тем более, что шеллинговский пантеизм и сам по себе больше заключал элементов эстетических, чем чисто философских. В вопросах искусства настроение Станкевича и его кружка сказалось в необыкновенно-высоких требованиях, предъявленных к современной литературе и современному театру, и в вытекавшей отсюда ненависти ко всему фальшивому и пошлому. При нелюбви самого Станкевича к журнальной, да и вообще литературной деятельности, в текущей литературе выразителем духовной жизни кружка явился не он, а Белинский. Параллельное изучение переписки Станкевича и первых томов сочинений Белинского, обнимающих 1834 - 1837 гг., показывает, что великому искателю истины принадлежит несравненный блеск его вдохновенных статей, но само содержание новых идей, во имя которых он выступил, раньше было формулировано Станкевичем в письмах к друзьям и кружковых беседах. В 1837 г. начинающаяся чахотка и жажда приложиться к самому источнику философского знания вызвали отъезд Станкевича за границу. Он подолгу живал в Берлине, где вступил в тесное общение с душевно полюбившим его профессором философии, гегельянцем Вердером. В это время в сферу его обаяния попал Тургенев . В 1840 г. 27-летний Станкевич умер в итальянском городке Нови. Ранняя смерть его произвела потрясающее впечатление на друзей его, но вместе с тем она необыкновенно гармонично завершила красоту его образа. "Et rose, elle a vecu се que vit une rose - l'espace d'un matin", - сказал французский поэт про умершую в цвете лет девушку. Душевная красота Станкевича была тоже своего рода благоуханным цветком, который мог бы и выдохнуться при более прозаических условиях, как выдохся позднее идеализм иных членов его кружка. Теперь же, благодаря трагизму судьбы Станкевича и цельности оставленного им впечатления, имя его стало талисманом для всего поколения 1840-х гг. и создало желание приблизиться к нему по нравственной красоте. Ср. Герцен "Былое и Думы"; Анненков "Николай Владимирович Станкевич и его переписка" (Москва, 1857); Добролюбов "Соч." (т.2); А. Станкевич "Т.Н. Грановский"; К. Аксаков "Воспоминания студенчества", в "Дне", 1862, № 33 и 40; Тургенев "Первое собрание писем"; Барсуков "Жизнь и труды Погодина"; Пыпин "Белинский"; "Полное Собрание Сочинений Белинского" под редакцией С.А. Венгерова , примечания к I и III тт. С. Венгеров.

См. также статьи:
Аксаков Константин Сергеевич ;
Анненков Павел Васильевич ;
Бакунины ;
Белинский Виссарион Григорьевич ;
Боткин Василий Петрович ;
Боткин Сергей Петрович ;
Грановский Тимофей Николаевич ;
Зан Фома (Tomasz Zan) ;
Катков Михаил Никифорович ;
Кетчер Николай Христофорович ;
Клюшников Иван Петрович ;
Кольцов Алексей Васильевич ;
Красов Василий Иванович ;
Огарев Николай Платонович ;
Палюмбецкий Александр Иванович ;
Россия, разд. История русской литературы (XVIII век и первая половина XIX века) ;
Станкевич Александр Владимирович ;
Станкевич Алексей Иванович ;
Тургенев Иван Сергеевич .

Назад

Вперед